Кто бы ее не произнес, будет смешно. Другими словами, если вы можете передать свои шутки и свои реплики другому человеку, и над ними будут смеяться так же, то вы шутник, а не юморист. Люди запомнят ваши шутки, а не вас. Не вы, как личность, запомнитесь им, а ваш острый ум.
Шутник стремится отвлечься от абсурда жизни и просто указывает, что нужно искать в других. По сути, шутник не является центральным персонажем в его или ее собственном действии!
Эта отстраненность может казаться очень безопасной для комиков и повышать их самооценку, но это приводит к тому, что они не запоминаются публике и не добиваются долгосрочного успеха в карьере.
С юмористом же вы чувствуете, что он находится под жизненными стрессами и забавно борется. Вы не только смеетесь над их юмором, но и не ломаете голову над тем, кто он такой. И у шутников, и у юмористов есть материал и шутки. Но с юмористом вы получаете дополнительное чувство измерения. Вы знаете что-то интимное о нем или его поведении. Возможно, шутник прав в том, над чем он просит нас смеяться. Проблема в том, что мы его не запомним. Мы запомним, над чем он просил нас смеяться. Но мы помним юмориста, потому что смеялись НАД НИМ. Мы смеялись над этим человеком, над самим комиком.
Сложно? Понимаю. Давайте попробуем на примере.
Возьмем к примеру наблюдательный юмор.
Вот две шутки одного начинающего стендап-комика Ани Мясушкиной.
«Я вообще не понимаю зачем в Ашане примерочные. Мне кажется люди, которые покупают вещи в Ашане, плевать на то, как они выглядят.»
«Вообще в Ашане много странных людей. Разговаривают там сами с собой и не только. Одна женщина наложила в пакет яблок и говорит им: «Так ну и где вас взвешивать»
Эти две шутки вызвали приличный смех в зале. Но вы можете эти шутки передать следующему исполнителю и аудитория рассмеется также.
А давайте с вами прям сейчас попробуем сделать этот материал частью комика. Это могло бы звучать следующим образом.
«Недавно заметил в Ашане примерочную. И подумал про себя, а кто ее вообще использует. Потому что я лично если что-то покупаю в Ашане из вещей, вообще боюсь на себя в ней смотреть в зеркало. Ну во-первых, я всегда выгляжу в ней как в мешке, ну а во вторых, это напоминает мне что финансовая грамотность не самая сильная сторона моей личности».
По сути, это та же шутка. В первом примере мы высмеяли людей, а во втором примере есть измерение, выходящее за рамки материала: вы смеетесь и над шуткой, и над человеком. И это личное. Это о человеке.
Задание: Попробуйте с шуткой о разговоре с яблоками сделать то же самое.
Подумайте о том, насколько страстны Билл Берр, Кевин Харт, Сара Сильверман и Энтони Джесельник, когда они разговаривают с вами. Или вспомните, какими страстными были Джордж Карлин, Родни Дэнджерфилд и Ричард Прайор, когда они были живы. Все связано с тем, что в них смешного.
Все дело в том, насколько они чем-то расстроены, или насколько они прекрасны, или насколько для них что-то глупо.
Я много смотрю русского стендапа и постоянно удивляюсь тому, сколько комедийных исполнителей идут по маршруту наблюдения. Эти шутки обычно начинаются одинаково. «Эй, вы когда-нибудь замечали. . . ? », «Или «Вы представляете, если они. . .»
Эти взаимозаменяемые шутки о наблюдениях настолько распространены среди стольких стендаперов, что они, кажется, делают одно и то же, когда каждый стендапер начинает с того места, где остановился последний.